– И откуда здесь взялся Егор? – большой босс обвел присутствующих тяжелым взглядом, как бык на корриде.
        «Ну вот, – обреченно подумал Берендей, – все и выяснилось». Он почувствовал невыносимую неловкость. Он старался никогда никого не обманывать и ничего не скрывать именно потому, что ситуация с раскрытием обмана была бы очень болезненной для его самолюбия.
        Все промолчали.
        – Ну, Людмила, кто позвал Егора?
        – Ну уж не я, во всяком случае! – фыркнула та.
        Юлька еще сильней прижала ладошки к лицу и опустила голову на стол. Андрей вопросительно оглядел товарищей и смерил взглядом Берендея, с головы до ног. Остальные переглянулись, но без особого любопытства. Только Антонина Алексеевна сохранила на лице полуулыбку.
        Большой босс опять повернулся к Берендею, снова с отвращением приподнял верхнюю губу и взревел, брызнув слюной:
        – Ну? Я хочу знать, кто ты такой и как здесь оказался!
        Юлькина мама, до этого с любопытством наблюдавшая за происходящим, наверняка заметила, что добром их разговор не кончится, и поспешила Егору на выручку:
        – По какому праву вы устроили допрос моим гостям? Вы ведете себя…
        Босс не дал ей договорить и выплюнул ей в лицо:
        – Не лезьте не в свое дело.
        Антонина Алексеевна испугалась. Она именно испугалась, отшатнувшись от большого босса и прикрыв рот тыльной стороной ладони, как будто хотела защититься.
        – Не надо, я сам, – шепнул ей Берендей, сделал шаг в сторону, слегка прикрыв ее плечом, и посмотрел в глаза большого босса. – Так что вы спрашивали? Я не очень хорошо расслышал.
        Если раньше Берендей имел дело с нервным папашей, у которого пропал сын, то теперь перед ним стоял бандит, нарушивший покой приличного дома. И это окончательно развязало ему руки – с бандитом можно не церемониться.
        Большой босс стиснул увесистые кулаки, но пока не решился их использовать. И сделал еще один шаг по направлению к Берендею. Увесистых кулаков Егор не боялся, даже наоборот, ему было бы интересно посмотреть, как при таком пузе можно ими пользоваться. Если большой босс устроит здесь безобразную драку, это будет его окончательным поражением, после этого можно смело выкидывать его вон. Его и сейчас можно попросить уйти, но, право, повод пока мал.
        Похоже, босс это понимал. Понимал это и усатый, все более угрожающе глядя на Берендея. Нет, усатый в драку не полезет. Он чувствует себя неловко из-за глупого поведения своего хозяина, и хотел бы вытащить его из этой дурацкой ситуации, которую Берендей делает еще более абсурдной. Интересно, что усатый сможет предпринять, если Берендей продолжит в том же духе?
        – Не смей говорить со мной в таком тоне, – прошипел большой босс, нагибаясь к лицу Берендея.
        – Да ну? – Берендей сузил глаза и сжал губы. – Не вижу, чем мой тон хуже вашего. И не понимаю, почему должен его поменять.
        – Потому что я так сказал! – большой босс снова сорвался на крик.
        – Не может быть. Мне даже интересно, что вы сделаете, если я его не поменяю, – Берендей чуть наклонил голову и поднял брови, изображая недоумение и внимание.
        Вот теперь большому боссу пора начинать драку. Потому что ему больше ничего не остается. Громче кричать он уже не может, а сказать ему нечего.
        Большого босса спас усатый. Похоже, для него и вправду было невыносимо смотреть, как какой-то мальчишка издевается над его хозяином. Босс начал поднимать кулак, но усатый его опередил: молниеносным движением схватил Берендея за запястье, так что тот, обладая отличной реакцией, не успел отдернуть руку.
        – Ну, щенок, быстро говори мне, кто ты такой, – прошипел он, стараясь выломать руку назад.
        Усатый смотрел Берендею в лицо, и взгляд его резал глаза, как зазубренный клинок. Берендей напряг руку и почувствовал, как давление усилилось. Это было похоже на армрестлинг – кто кого? Он преодолел соблазн ударить усатого левой рукой в челюсть: драки он начинать не хотел. И когда Берендей собрал все силы, намереваясь рывком выдернуть запястье из цепких пальцев усатого, тот сам разжал пальцы – рука с силой ударилась о раскаленную стенку котла. Громко ахнула Юлькина мама, Берендей тряхнул головой и скроил на лице подобие усмешки. Усмешка получилась жалкой – обожгло руку сильно.
        – Ну? – спросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал непринужденно.
        Усатый продолжал смотреть ему в лицо своими пронзительными глазами. И Берендей понял, что вовсе не победил. Что его поведение – мальчишество и бравада. И возмутители спокойствия приехали сюда по делу, и это дело гораздо важней, чем безмятежность этого дома и его собственные гордость и самолюбие. Наверное, усатый выбрал наилучший способ дать это понять – простой и действенный. Во всяком случае, Берендей догадался, что ситуация намного серьезней, чем ему показалось вначале.
        Хамить больше не было ни повода, ни желания.
        – Я здесь случайно оказался, – сказал он вполне мирно, – меня никто не приглашал.
        Берендей опустил голову и робко глянул на Антонину Алексеевну. Но почему-то не увидел ни гнева, ни даже осуждения в ее глазах. На Юльку он взглянуть побоялся.
        – Ну ни фига себе, – совершенно нелитературно высказался Андрей. Ему никто не ответил.
        – Ты видел Ивана? – прогрохотал большой босс, не оценивший жеста доброй воли.
        – Нет. Он уехал до того, как я появился. Я слышал, как отъезжала его машина.
        Берендей все же глянул на Юльку – она смотрела на него, широко открыв глаза. И он не понял, о чем она думает сейчас, возмущена она, удивлена или восхищена?
        Большой босс вдруг размяк, опустился на низкую скамеечку, на которой до него сидела Юлькина мама, и разрыдался. Это было так неожиданно и нелепо, что растерялись все, даже усатый.
        – Мы того… – начал усатый, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто оправдываясь вместо хозяина, – мы машину его нашли. Здесь недалеко, метров пятьсот… И следы в лес уходят…
        Юлькина мама опять ахнула и прикрыла рот рукой.
        – Как? – выдохнула Людмила.
        – Вот так, – ответил ей усатый. – Я собак хотел… по следу. Но снег кругом.
        – Этого не может быть, – вскочил Андрей, – он бы вернулся обратно. Наверное, это вовсе не его машина?
        Большой босс всхлипнул и поднял лицо:
        – Вот и я говорю – это не его машина. А Семен говорит – его.
        – Наверное, надо милицию вызвать, – робко предположил Виталий, но Света дернула его за рукав.
        – Не надо, – босс размазал слезы по лицу. – Семен сам себе милиция.
        – Слышь, Николаич, не раскисай, – попросил усатый, беспокойно оглядывая присутствующих.
        – Дать ему воды? – спросила Юлькина мама. Усатый кивнул.