Берендей спустился на две ступеньки. Чем быстрей он закроет окна, тем скорее вернется в дом.
Он выдохнул и пошел к окну, стараясь развернуть плечи и выпрямить спину. Семи смертям не бывать… Когда закрылись жалюзи на окне кухни, свет погас, как будто сверху его накрыла тень. Тень бера.
Вытереть пот со лба. Достать из кармана замок. Ничего не случилось. Из окна кухни всего лишь перестала светить лампа.
Берендей поднялся на цыпочки и защелкнул замок. Оглядываться не хотелось. Интересно, ему только кажется, что кто-то смотрит в спину, или это действительно так? Он повернулся: за спиной никого не было. Следующим было окно «красной» комнаты, там свет не горел. Берендей защелкнул замок и направился к восточной стороне дома, но едва приблизившись к повороту, замер: ему показалось, что он слышит чье-то дыхание. Он прислушался и перестал дышать: нет, это всего лишь ночные страхи. Он должен сперва почувствовать запах. Гораздо раньше, чем услышать дыхание. Берендей повернул за угол.
Ну и что будет, если он встретит бера? Бер его убьет, и этим все кончится. Быстро. И ничего с этим поделать нельзя: ни убежать, ни защититься. Так что, сколько ни готовься к встрече, это не поможет. Берендей приподнялся, но рука дрогнула, и замок полетел вниз. Он выругался про себя: у стены снега намело выше колена, пришлось шарить в сугробе в поисках замка. Хорошо, что он успел заметить, куда замок падал, иначе можно было спокойно дожидаться весны.
Закрыв окна по восточной и северной сторонам, Берендей подошел к Юлькиной комнате. На крыльце, которое вело на веранду, горела лампочка, и на снег падала отчетливая тень: большая, очертаниями напоминавшая зверя. Берендей прижался к стене и перестал дышать. А потом вспомнил, что на крыльце стоит ватрушка, на которой сегодня утром катались с горки Андрей и девчонки. Он стиснул кулаки – да что же это такое! Отец не учил его ничего не бояться: он учил его преодолевать страх. Страх не должен влиять на поступки, нельзя под действием страха принимать решения.
Берендей закрыл Юлькино окно и подошел к окну веранды.
– Егор, – услышал он Юлькин голос на заднем крыльце.
Он обошел веранду и сердито спросил:
– Зачем ты вышла?
– Я просто тут постою. Я смогу сразу спрятаться за дверь, ты не бойся.
– Юлька. Уйди. Пожалуйста. Медведь ходит бесшумно. Совершенно бесшумно, ты понимаешь, о чем я говорю?
Он снова чуть не назвал его бером.
– Да, понимаю. Но я все равно тут постою.
Берендей недовольно покачал головой, но страх прошел: перестали дрожать руки и мерещиться тени. Он не сумел встретить ночь один на один и теперь поминутно заглядывал за угол, чтобы увидеть Юльку на крыльце. Но дело пошло быстрей. Когда щелкнул последний замок, Берендей постарался не бежать к крыльцу. Юлька скользнула в дом перед ним.
– А теперь еще водки, – улыбнулась Антонина Алексеевна. И улыбка ее была скорей радостной, чем ироничной.
– Двери заперты? – спросил Берендей, усаживаясь за стол рядом с Юлькой.
– Да, и жалюзи наверху я тоже закрыла.
Берендей разлил водку и поднял рюмку.
– А теперь выпьем за знакомство, – предложила Юлькина мама, – хватит поминок и страхов.
Берендей кивнул. Наверное, это было его лучшее знакомство за всю жизнь. Он покосился на Юльку и был готов поверить, что и она считает так же.
Людмила и Юлька ушли шептаться в Юлькину комнату.
– Девчонкам надо поболтать, – Антонина Алексеевна подмигнула Берендею, – они, считай, пять дней не виделись.
– Почему? – Берендей был пьян, и ему это не нравилось.
– Ну, потому что они не могли остаться наедине и поговорить. Это все равно, что не видеться. Для них. Слушай, я не спрашивала тебя, мне как-то неудобно было… А как ты здесь очутился? Я ведь с самого начала знала, что ты тут случайно, мне Игорь Николаевич еще вчера вечером рассказал про какого-то неизвестного Егора. Я, признаться, очень боялась. Но посмотрела на тебя – оказалось, ты хороший парень.
– А я все удивлялся, почему вы не выгнали меня сразу.
– С чего это я должна была тебя сразу выгнать?
– Я… проходимец. А у вас приличная семья, хорошие друзья…
– Проходимец? А я бы сказала по-другому: «путник». Правда, совсем по-другому звучит? А смысл, между прочим, одинаковый. По-моему, впустить в дом путника – это нормально. Ты бы впустил путника?
– Да.
– Вот поэтому мне и в голову не приходило тебя выгонять. И все же, как ты здесь оказался?
Берендей вздохнул. Хмель развязывал ему язык, и он запросто мог болтнуть лишнего.
– Хорошо. Вам я расскажу. Только не говорите об этом Юльке. Обещаете?
– Обещаю.
– Я обходил лес – я часто обхожу лес. Вот этот лес, который за окном кухни. Он кончается здесь, а начинается около моего дома, километров семнадцать отсюда по дороге. И за мной кто-то погнался, я не видел, кто: я просто убегал. И добежал до вашего дома. Кстати, я и ватником вашим без спросу пользуюсь, потому что свой скинул в лесу.
– Ватниками здесь все без спросу пользуются. Ну и..?
– Когда вышел из леса, увидел ребят и салют. Хотел напроситься в компанию, но никто не заметил, что я со стороны пришел. Наверное, потому что в свитере был. Вот и все.
– Слушай, так сколько же ты пробежал?
– Километров десять.
– Ты можешь пробежать десять километров по снегу? В лесу?
«Ну вот, – подумал Берендей, – уже начал болтать лишнее».
– Могу. Я с детства в лесу живу.
Она восхищенно покачала головой:
– Это здорово… Ты думаешь, за тобой гнался медведь?
– Вообще-то я сомневаюсь. Я ведь его не видел, только слышал. Дело в том, что человек не может бежать быстрей медведя. А я, выходит, бежал быстрей.
Он снова чуть не назвал его бером.
– Выходит. Ты спать еще не собираешься?
– Да нет, – Берендей смутился. – Можно мне у вас помыться? Я… покойника тащил, мне до сих пор кажется, что он… Что от меня мертвецом пахнет.
– Мог бы не спрашивать. А я пойду спать. Когда молодой была, как Юлька, могла ночь напролет гулять. А сейчас уже не могу.
Она поднялась и потянулась.
– Там полотенца висят, любое бери, я чистые повесила.
Берендей кивнул.
– Ну что, спокойной ночи? – она улыбнулась. Как будто потрепала его по волосам.
– Спокойной ночи, – ответил он.
Берендей зашел в ванную и хотел открыть воду, когда услышал за перегородкой отчетливые голоса.
